Неточные совпадения
Андрей часто, отрываясь от дел или из светской толпы, с вечера, с бала ехал посидеть на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под
собственный скромный кров или возвратясь от
красот южной природы в березовую рощу, где гулял еще ребенком.
Он смотрит, ищет, освещает темные места своего идеала, пытает
собственный ум, совесть, сердце, требуя опыта, наставления, — чего хотел и просит от нее, чего недостает для полной гармонии
красоты? Прислушивался к своей жизни, припоминал все, что оскорбляло его в его прежних, несостоявшихся идеалах.
Крафтово лицо я никогда не забуду: никакой особенной
красоты, но что-то как бы уж слишком незлобивое и деликатное, хотя
собственное достоинство так и выставлялось во всем.
Он слишком хорошо понял, что приказание переезжать, вслух и с таким показным криком, дано было «в увлечении», так сказать даже для
красоты, — вроде как раскутившийся недавно в их же городке мещанин, на своих
собственных именинах, и при гостях, рассердясь на то, что ему не дают больше водки, вдруг начал бить свою же
собственную посуду, рвать свое и женино платье, разбивать свою мебель и, наконец, стекла в доме и все опять-таки для красы; и все в том же роде, конечно, случилось теперь и с папашей.
Красота Катерины Ивановны еще и прежде поразила Алешу, когда брат Дмитрий, недели три тому назад, привозил его к ней в первый раз представить и познакомить, по
собственному чрезвычайному желанию Катерины Ивановны.
Тут влюбится человек в какую-нибудь
красоту, в тело женское, или даже только в часть одну тела женского (это сладострастник может понять), то и отдаст за нее
собственных детей, продаст отца и мать, Россию и отечество; будучи честен, пойдет и украдет; будучи кроток — зарежет, будучи верен — изменит.
Сердце студента ширилось и трепетало: и от
красоты этого блаженного утра, и от радости существования, и от сладостного воздуха, освежавшего его легкие после ночи, проведенной без сна в тесном и накуренном помещении. Но еще более умиляла его
красота и возвышенность
собственного поступка.
Берди-Пашу юнкера нельзя сказать чтобы любили, но они ценили его за примитивную татарскую справедливость, за голос, за представительность и в особенности за неподражаемую
красоту и лихость, с которыми он гарцевал перед батальоном на своей
собственной чистокровной белой арабской кобыле Кабардинке, которую сам Паша, со свойственной ему упрямостью, называл Кабардиновкой.
— Часть вторая. Первая любовь. Кавалерийский юнкер подносит девице Лиме на коленях стихотворение
собственного изделия. Там есть поистине жемчужной
красоты строки...
— Ах, ко всякой
красоте мужчины приглядываются!.. — восклицала с одушевлением Миропа Дмитриевна и объясняла далее, что это ей известно из
собственного опыта, ибо покойный муж ее, несмотря на то, что она была молоденькая и хорошенькая, спустя год после свадьбы стал к ней заметно холоден.
Как ни была крупна его карта или просто решимость пугнуть, случилось, что моя сдача себе составила пять червей необыкновенной
красоты: десятка, валет, дама, король и туз. С этакой-то картой я должен был платить ему свой
собственный по существу выигрыш!
Стоя у окна, не глядя ни на кого в особенности, он говорил — и, вдохновенный общим сочувствием и вниманием, близостью молодых женщин,
красотою ночи, увлеченный потоком
собственных ощущений, он возвысился до красноречия, до поэзии…
Героиня наша уселась в кресла и инквизиторски наблюдала весь церемониал облачения Афанасия Матвеича. Между тем он успел несколько отдохнуть и собраться с духом, и когда дело дошло до повязки белого галстука, то даже осмелился изъявить какое-то
собственное мнение насчет формы и
красоты узла. Наконец, надевая фрак, почтенный муж совершенно ободрился и начал поглядывать на себя в зеркало с некоторым уважением.
Если же таких не случалось, он снимал нарочно, для
собственного удовольствия, копию для себя, особенно если бумага была замечательна не по
красоте слога, но по адресу к какому-нибудь новому или важному лицу.
С того времени похвальный вкус к художествам распространился в России; с того времени столицы наши гордятся великолепными зданиями
собственных Архитекторов;
красоты живописи и ваяния расцвели в нашем климате, и Россиянин, не выезжав из отечества, может говорить об Искусстве.
Я открыл в нем много
красот, которые ускользнули от меня во время чтения Гоголя и даже моего
собственного, всегда отрывочного и не вполне внимательного в суете городской жизни.
Красота Наташи с каждым мгновением сильнее и сильнее очаровывала Шатова; он, наконец, поддался непреодолимому влечению и устремил на девушку уже неотрывающиеся взоры и заговорил с нею, к
собственному его удивлению, весьма нетвердым голосом и совсем не так складно и свободно, как он говаривал всегда.
Всякий, худо ли, хорошо ли, старается судить сам, пускать в ход
собственный разум, и теперь самый обыкновенный читатель не затруднится отозваться, вовсе не с чужого голоса, — что, например, «Свои собаки» Островского — бесцветны и не новы, «Первая любовь» Тургенева — пошлость, «Полемические
красоты» Чернышевского — нахальны до неприличия, и т. п.
Я прибегал к разным хитростям: предлагал какое-нибудь сомнение, притворялся не понимающим некоторых намеков, лгал на себя или на других, будто бы считающих такие-то стихотворения самыми лучшими, или, напротив, самыми слабыми, иногда читал его стихи наизусть в подтверждение
собственных мыслей, нравственных убеждений или сочувствия к
красотам природы.
В то первое время замечательная, оригинальная
красота этой женщины хотя и производила на него свое невольно обаятельное впечатление, но эта
красота, это богатство и роскошь тела говорили одной только чувственности — ощущение, которое, при мысли о любви к Татьяне, Хвалынцев гнал от себя и безусловно осуждал его, хотя это ощущение все-таки, помимо его
собственной воли, как тать закрадывалось в душу и смущало его порою.
И даже
собственный мрак души самого художника, его греховная скверна теряют свою соблазняющую силу, пройдя чрез очищающее вдохновение
красоты, если только оно, действительно, коснулось его своим крылом.
Однако художник, вовсе не знающий софиургийной тревоги, не влекущийся a realioribus ad realissima, через искусство к
Красоте, оказывается не на высоте своего
собственного служения.
«Как ψιλή άνευ χαρακτήρας δπαρξις, Бог не может быть мыслим ни безусловным благом и любовью, ни абсолютной
красотою, ни совершеннейшим разумом; по своему существу Бог выше всех этих атрибутов личного бытия, — лучше, чем само благо и любовь, совершеннее, чем сама добродетель, прекраснее, чем сама
красота; его нельзя назвать и разумом в
собственном смысле, ибо он выше всякой разумной природы (οίμείνων ή λογική φύσις); он не есть даже и монада в строгом смысле, но чище, чем сама монада, и проще, чем сама простота [Legat, ad Cajum Fr. 992, с: «το πρώτον αγαθόν (ό θεός) καί καλόν και εύδαίμονα και μακάριον, ει δη τάληθές ειπείν, το κρεϊττον μεν αγαθού, κάλλιον δε καλού και μακαρίου μεν μακαριώτερον. ευδαιμονίας δε αυτής εΰδαιονέστερον» (Высшее благо — Бог — и прекрасно, и счастливо, и блаженно, если же сказать правду, то оно лучше блага, прекраснее
красоты и блаженнее блаженства, счастливее самого счастья). De m. op. Pf. l, 6: «κρείττων (ό θεός) ή αυτό τάγαθόν και αυτό το καλόν, κρείττων τε και ή αρετή, και κρεϊττον ή επιστήμη».
Таков эстетизм повседневного быта, свойственный, напр., нашей эпохе, которая зато как раз не может найти
собственного стиля
Красота в обыденной жизни и не может стать привычной и повседневной, таковой бывает только красивость:
красота иератична [Т. е. имеет священный, культовый характер.
Одно для него стоит твердо, именно, что художник творит
красоту наряду с природой, а до известной степени, и вопреки природе; он создает свой
собственный мир
красоты в пределах своего искусства.
Душа давно привыкла с тупою, молчаливою болью в природе видеть лишь мертвую пустыню под покрывалом
красоты, как под обманчивой маской; помимо
собственного сознания, она не мирилась с природой без Бога.
Человек, — заключает Ницше, — это диссонанс в человеческом образе. Для возможности жить этому диссонансу требуется прекрасная иллюзия, облекающая покровом
красоты его
собственное существо. Бытие и мир являются оправданными лишь в качестве эстетического феномена.
В нем заключались и высокое сознание
собственного достоинства, и жалость к слабой женщине, не умеющей понимать литературных
красот, и великодушие могущества, которое может задавить червяка, но шагает через него.